Гид по «тюряжке легкого режима». Или руководство для тех, кто «сел» по ошибке - Петр Дмитриев

4.1. В целях обеспечения свободы совести и свободы вероисповедания осужденных в учреждениях, исполняющих наказания, федеральный орган уголовно-исполнительной системы заключает с зарегистрированными в установленном порядке централизованными религиозными организациями соглашения о взаимодействии. Территориальные органы уголовно-исполнительной системы в соответствии с указанными соглашениями вправе по согласованию с федеральным органом уголовно-исполнительной системы заключать соглашения о взаимодействии с зарегистрированными в установленном порядке централизованными религиозными организациями. Требования к содержанию соглашений о взаимодействии, обязательные для включения в указанные соглашения, утверждаются федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по выработке и реализации государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сфере исполнения уголовных наказаний.

Сейчас я уберу улыбку с лица и сформулирую: «Мы живем в правовом и многофункциональном государстве». Смешно, не правда ли? В общем, верующие ЗЭКи по закону имеют право изредка посещать молельные учреждения. Но так как в исправительных учреждениях большей части страны исторически есть только православные церкви, то этим правом могли пользоваться только христиане или им подражающие.

Я рос в православной семье. В детстве даже ходил в воскресную школу. И я верю в Бога. В КП-222 было две возможности посетить храм: небольшая церковь на территории СИЗО №122 за стенкой (Рис. 1) и церковь на воле, в самом Зеленограде, неподалеку от лагеря. Всего за весь свой срок я дважды посетил церковь в СИЗО и три раза сходил на волю.

Чтобы попасть в храм, нужно было, чтобы случились 2 вещи: в течение рабочей недели записаться в специальный список у отрядника, и чтобы этот список одобрил и подписал «ушастый» опер. Опер мог исключить из списка любого ЗЭКа или ЗЭКов по миллиону причин. Например, если список слишком длинный, или в качестве наказания за нарушение, или из личной неприязни. Утвердили тебя или нет, можно было узнать в субботу вечером в дежурке. А в воскресенье после проверки часов в 9 по громкой связи, которая ветвилась и расцветала своими матюгальниками абсолютно по всей зоне, избранных по фамилии вызывали на КПП. Минут за десять все собирались на пятачке перед дежуркой. В среднем это человек 15, причем 8—9 из них, так сказать, постоянные клиенты, которые ходили в храм почти каждый раз. Среди них был Вадик, Рома, «отец Сергий» – ЗЭК, получивший это прозвище за то, что все время читал библию, Витя, Копалко.

Копалко. (Имя?) Вовсе непонятный был человек с непонятной фамилией Копалко. Молодой парень, глухой на оба уха, с двумя слуховыми аппаратами, в следствие этого с невнятной дикцией. Невысокий, немного тормозной, даже придурковатый. В зоне он был дворником. Мел дорожки, выносил мусорки, одним словом, шнырь*. Но создавалось такое впечатление, что он не понимал этого, или не придавал этому значения. Он не понимал, что хорошо, что плохо, что приемлемо, а что западло, с кем можно дружить, а с кем нет, о чем можно говорить, а о чем лучше молчать. Он мог рассказывать все, что видел и слышал, как любому ЗЭКу, так и любому мусору. Идеальный стукач, который даже не понимал, что он стучит, как заправский дятел. Если ему что-то не нравилось, или его кто-то обижал, он кричал со своим своеобразным произношением: «Мой ддуг Мавданлы пвидет и спасет меня. Вот тогда я вам всем покаву». Ну, вы же помните, кто такой был Марданлы? Не удивительно, что при Копалко никто ничего запрещенного старался не делать.

Так вот, все собирались на КПП, всем выдавали их «мультипаспорта» (Рис. 3). «Мультипаспорт» – это Удостоверение осужденного. Изготавливается для каждого заключенного взамен общегражданского паспорта, который весь срок хранится в сейфе у начальника колонии. При краткосрочных выходах за пределы КП-222 (на работу, в церковь, в магазин) – ЗЭКу давали этот документ на руки. На всякий случай.

Потом кто-то из дежурной смены вел всю толпу или в СИЗО, или через парк мимо небольшого прудика в вольный храм. Помню, как первый раз я ходил в храм в СИЗО и нас вели 100 метров по воле от входа в КП до входа в СИЗО. Глоток свободы. Самый первый после посадки. Непривычный, незнакомый, страшный. Страшный, потому, что я вспомнил, что у меня в потайном карманчике на трусах лежат «мозги*». Для тех, кто не знает, почти все мужские трусы спереди двухслойные. И если с изнанки «мойкой*» сделать надрез, получается карман, который мусора из нашей КП-222 прощупывать брезговали. Или стеснялись. В такой карманчик легко помещался даже небольшой телефон, не говоря уже о симках, зажигалках и наркотиках. И как раз в таком «курке*» у меня лежали «мозги». Я попросту забыл их выложить и перепрятать перед проверкой. А на СИЗО ведь досмотр намного более тщательный, чем в КП. Мой хороший друг, когда приезжал меня навестить, перепутал двери и сначала пошел в СИЗО. Там передачку, которая предназначалась мне, перетряхнули всю вплоть до разворачивания каждой конфеты и вскрытия каждой пачки чая и печенья. Вот я и опасался, что сейчас мои «мозги» найдут и посадят меня за них в шизняк*. Конвойный, как назло шел последним, и при нем я не мог залезть в штаны и скинуть симку. Будь, что будет, подумал я. Главное держаться уверенно. Если что, я ее съем прямо при мусорах.

Мы дошли до СИЗО, прошли в первый тамбур, за нами с грохотом захлопнулась дверь. Женщина за решетчатым окном попросила нас по трое проходить за следующую дверь, за которой нас ждала рамка металлоискателя и дюжий мусор с «ракеткой». Мои нервишки начали пошаливать. Но, как выяснилось, зря. Одно из двух: или симки не ловятся металлодетекторами и АКАшками, или и то и то не работало, а было простой показухой. Так что я вместе со всеми остальными прошел через все проверки и обыски и оказался внутри СИЗО. Впечатлений была масса. В отличие от КП, там была тройная внешняя стена с «егозой*», контрольно-следовая полоса (КСП) с датчиками движения и рыхлой землей (чтобы были видны следы беглецов), по периметру прогуливались мусора с алабаями. Все бараки были с «решками*» на окнах. Все канализационные люки с замками!!! По периметру стояли вышки с автоматчиками. (Позже я узнал, что именно в этом СИЗО снимался известный русский олдскульный блокбастер «По прозвищу «Зверь» с Дмитрием Певцовым, еще в те времена, когда СИЗО и КП были одной исправительной колонией общего режима). ЗЭКи здесь носили одинаковую черную робу с нашивками (номер, ФИО, статья). Настоящий централ*. Сам храм располагался сзади от всех бараков и выглядел цветным островком на фоне черно-серого окружения. Все бараки, стены, подсобные помещения и дорожки были примерно одного цвета – мокрого асфальта, а храм был ярко-кирпичный, да еще и золоченым куполом. Он был довольно маленький. В него помещалось всего человек пятьдесят, не больше. Батюшка приехал незадолго до нас на черной Camry в топе. На автобусе приехало еще двое вольных парней. Один был дьяконом, второй – хором. Кроме нас, на службе из ЗЭКов было только трое человек местных сидельцев. Служба была немного укороченная, по сравнению с вольным вариантом. В конце нее нас причастили, и батюшка прочитал очень неплохую проповедь о терпении. Хороший оказался дядька. Обратно нас вернули тем же маршрутом, но на входе в КП-222 нас не досматривали вовсе. Забрали «мультипаспорта» и все. Мои «мозги» чудесным образом остались при мне.

Походы в вольный храм были дольше и интереснее. До момента выхода из КП процедура была такой же: список, вызов, сбор, «мультипаспорт». Потом официально, конвой должен был сопровождать нас всю дорогу до вольной церкви. А на деле оказалось чуть-чуть по другому. В такие походы нам в сопровождение давали неизменного «генерала» Мочалкина. Тогда еще старлея. А он был ужасно ленив и себялюбив. За воротами он переводил нас через дорогу, так чтобы мы скрылись из зоны видимости внешних камер наблюдения, садился в свой Фольксваген Гольф и говорил: «Дорогу вы знаете. Идите напрямик через парк. Я вас буду ждать на месте. Если что, ай-ай-ай будет. Накажу».

Мочалкин. Был редкой поганкой, но об этом я узнаю еще через пару месяцев после первого похода в вольный храм. Но однажды, хочется думать, что в наказание за его мерзкий характер, его лень ему аукнется. При очередном таком походе, пока он рассекал на своем автó, двое парней-наркоманов сбежали, за что Мочалкин получил по шапке (примечание автора, сделанное уже после освобождения). А тогда он казался мне просто посредственным упырем. На зоне он следил за порядком, чтобы все были побриты, пострижены, зажигалок чтобы не носили, бейджики не снимали и прочие мелочи быта. Докапывался до ЗЭКов по любому поводу и без него. Причем обычно в грубой нецензурной форме. «Генералом» его прозвали за сходство с Наполеоном и за то, что он очень много мнил о себе и пытался казаться очень важным и незаменимым, хотя по сути был никем. Он был очень маленького роста, тщедушный, чернявый, с большим носом, шепелявый мордвин. Женат был на женщине, в несколько раз превосходящей его по всем параметрам, физическим и умственным. Наверное, дома его угнетали или подавляли, поэтому всю накопившуюся злость он вымещал на тех, на ком мог – на ЗЭКах.